XVIII в. был веком расцвета женских причесок и париков. Никогда разнообразие моды и её «драматичность» не были показаны так очевидно, как в эпоху рококо. Между двумя крайностями – от высокой причёски к низкой и наоборот – постоянно колебалась мода. В первой половине XVIII столетия женские причёски во Франции продолжали оставаться громоздкими и тяжеловесными. В основном они повторяли силуэты причёски «а-ля Фонтанж» с небольшими изменениями. В скором времени высокая причёска в в 2 фута (62 см) начинает опускаться и получает название «Фонтанж-комод» - «удобная».

Жёны буржуа носили причёски поскромней: «а-ля Кульбит», «а-ля Мутон». В 1712 году «фонтанж» становится не модным и исчезает. Король Людовик XIV теряет былой интерес к моде и полностью подчиняется влиянию своей последней фаворитки мадам Ментенон, набожной и скромной женщины, носящей нелепую, приплюснутую причёску, получившей язвительное название «Смирение». Все придворные дамы вынуждены были причёсываться «а-ля Ментенон».

С 1725 года (при дворе Людовика XV входят в моду маленькие, изящные причёски, которые сильно пудрили. Эти причёски называли «малыми пудренными». Они были почти одинаковы для мужчин и женщин. Волосы завивали в лёгкие завитки, наподобие раковины и укладывали вокруг головы широким венком, оставляя затылок гладким. У женщин в причёске присутствовали ещё два змеевидных локона, которые спускались на сильно декольтированную грудь. Такую <причёску носила графиня Коссель, фаворитка курфюстра саксонского Августа II, поэтому причёску называли её именем.

Мария Лещинская, полька по происхождению, уделяла много внимания своей внешности и гардеробу. 1725 году она вышла замуж за Людовика XV и много сделала для развития моды при королевском дворе. Причёску графини Коссель она усовершенствовала, украсила пером и брошью, и назвала её «Полонез».

      Придворные дамы и кавалеры «без возраста» были похожи на фарфоровых марионеток не только своими безмерно выбеленными лицами и волосами, платьями и камзолами из шёлка нежнейших оттенков, но и кукольной пластикой заученного придворного этикета, в котором совершить оплошность было также непоправимо, как разбить модный тонкий фарфор. Но рафинированное изящество маленьких белых головок царило не долго. В 1730-е годы XVIII века появился новый силуэт причёски, не слишком изящной «яйцевидной» формы. Волосы взбивались и гладко вычёсывались вверх надо лбом. Два плотных, трубчатых локона укладывали от уха до уха через темя, через самую высокую точку причёски. Сзади крепили шиньон, довольно плоский по форме. Иногда делали не локоны, а букли, укладывали их параллельно друг другу в том же направлении, а около уха завивали и спускали на плечо один или два локона. Причёску обязательно украшали цветами, локон – жемчугом.

Но к середине века причёски опять увеличились, как и юбки, растянутые на китовом усе. Жан де Лабрюйер , знаменитый французский моралист (был воспитателем герцога Бурбонского) раздражённо заметил: «Подобно тому, как рыбу надо мерять, не принимая в расчёт головы и хвоста, так и женщину надо разглядывать, не обращая внимания на причёску и башмаки». Появляется причёска «Тапе» - «Завивка». Завитые волосы вбивались и укладывались высоко надо лбом в кок различных вариаций. Стали носить причёски типа «венец», «диадема». Торсад - (фр.- жгут) или косу, или длинные завитые пряди перевивали лентами и жемчугом и укладывали по форме этих головных уборов.

      Вступление на престол Людовика XVI ознаменовалось двумя вещами: невиданным ростом государственного долга Франции и появлением новой причёски «Цветы королевы», украшенной хлебными колосьями и рогом изобилия. Это было началом парикмахерских безумств. Очень скоро мода вытеснит прежние, более скромные причёски времён раннего рококо. Тон задаёт сама королева. В 60 – 70-е годы причёски представляют собой уже целые сооружения в полметра высотой, которые возводят искусные парикмахеры-куафёры. Работа длится по несколько часов. Парижский «Courrier des Dames» даёт модницам очередной совет: «Каждая дама, желающая привести свои волосы в соответствие с последними вкусами, должна приобрести эластичную подушечку, точно соответствующую размерам её головы. Уложив, напудрив и напомадив как следует волосы, нужно подложить под них подушечку и поднять до нужной высоты…». Соперничая между собой, столичные куафёры измышляли не только невиданные до сих пор причёски, но и неслыханные для них названия: «Зодиак», «Бурные волны», «Охотник в кустах», «Бешеная собака», «Герцогиня», «Отшельник», «Капуста», «Мушкетёр», «Полисадник», «Улыбка ангела», «Расцветающая приятность», «Прелестная простота».

      Очень характерное описание причесок знати есть в очерках Галины Серебряковой «Женщины французской революции»: «Диана Полиньяк и принцесса Ламбаль наперебой рассказывают Марии-Антуанетте пошленькие дворцовые сплетни, пока четыре парикмахера вот уже шестой час подряд трудятся над королевской прической. Триста второй локон на затылке упорно развивается, и парусная лодка, водруженная на взбитом коке, грозит свалиться. Королеве надоело прикрывать лицо бумажным щитком, и пудра, которой в изобилии были посыпаны ее волосы, белой массой облепила лицо. В углу будуара суетится мадам Роза Бертэн, портниха королевы, раскладывая с помощью десяти горничных на затканном цветами диване бальное платье из тончайшего китайского шелка и лионского бархата».

      Блистательный Леонар Отьё по прозвищу Боляр - «Великолепный», был придворным парикмахером и шляпных дел мастером Её Величества Марии-Антуанетты. «…Виртуоз моды – утончённый, жеманный, манерный, одним словом, настоящий кутюрье, он полностью соответствовал тому типу, многочисленные образцы которого нам хорошо известны. Его современник – поэт, оставил хвалебные строки, посвящённые Боляру - Архимеду моды, волшебнику, который в своём роскошном магазине распоряжается вкусами клиента:

Боляр, cтолько шедевров, таких блестящих,
Которыми ты украсил своё Отечество,
Подтверждают твой огромный талант.
Ты держишь драгоценный жезл,
Что превратил Французскую империю
В империю счастья и феерии.

      Боляр преподнёс королеве сделанную им самим благоухающую розу, сердцевина которой открывалась, являя взору миниатюрный протрет Её Величества. Это показалось очень обидным для Розы Бетрэн, которая стремилась к единовластию над своими высокопоставленными клиенками и, она надолго отказалась выполнять заказы принцессы де Ламбаль, виновницы знакомства Боляра с Марией-Антуанеттой.

      Ближайшее окружение Марии-Антуанетты также были клиентками Боляра. Мадам де Матиньон, известная своими дерзкими выходками (даже в день казни она осталась верна себе: на эшафот она взошла нарумяненная и в шикарном платье), заключила с великим куафёром соглашение: двадцать четыре тысячи ливров и он каждый день сооружает ей новую причёску. Эти причёски были настолько высокими, что « дамы ехали в своих каретах, стоя на коленях или согнувшись до предела. Их лица будто вставлены в середину тела…», - так писали в 1775 году.

Причёски требовали много шпилек, помады, пудры, поэтому её старались сохранить как можно дольше, не разбирая несколько дней, а то и недель. Во время сна дамы пользовались специальными подголовниками, которые позволяли держать причёску на весу. Тот же знаменитый Леонар Боляр, был первым создателем причесок, составлявших единое целое с головным убором. Творчество виртуоза парикмахера и неуёмная фантазия королевы дали миру такие шедевры, как «Взрыв чувствительности», «Сладострастная», «Тайная страсть». В сравнении с бледной «неженкой» или скромной «бабочкой» предыдущего периода это были громадные, сложные по исполнению причёски, составлявшие единое целое с головным убором. В них находили отражение международные события, успехи в технике.

      Головные уборы, конечно же, существовали самостоятельно. Целое направление в создании шляп, придумал знаменитый маэстро: «шляпы настроения», - так назывались причудливые сооружения, вписанные в не менее причудливые причёски изысканных дам. Они предназначались для выражения тайных мыслей и чувств особы, надевшей такую шляпку. Вокруг головок легкомысленных дам вились бабочки – целая стая вестниц любви говорила о поисках или поощрении флирта с кавалером, саркофаги и траурные урны говорили о меланхолии из-за погибшей любви. Для герцогини де Шартр, которая в 1775 году родила сына (будущего Луи Филиппа) Леонар придумал причёску с восседающей роскошной кормилицей, державшей ребёнка на руках. Маленькие фигурки – безделушки стали необходимым средством для создания задуманного образа. Отныне у них появилась самостоятельная жизнь в неизменном процессе создания костюма. Они позволяли модисткам и куафёрам воплощать любые фантазии: политические события, сражения и победы, судебные процессы, театральные успехи, салонные сплетни – всё служило предлогом для создания новых украшений, отделки новых моделей головных уборов и причёсок.

      Иностранный путешественник в 1774 писал:«Ежедневные новости можно узнать рассматривая головки женщин». На рисунке изображен один из шедевров парикмахерского таланта Леонара Боляра прическа «а-ля фрегат» высотой до 35 см, посвященная победе французского фрегата «Ля Бэль Пуль» в 1778 г. над англичанами. Однажды ему нанесла визит знатная англичанка: «Я – вдова адмирала,- заявила она, - и полагаюсь на Ваш вкус и воображение». Через два дня она получила «божественную шляпку», как написала в своих «Воспоминаниях» графиня Адемарская: смятый газ выполнял роль морских волн, по ним плыл корабль, созданный из кружев и драгоценностей, а на матче развевался траурный флаг.

      Вообще, между 1770 и 1780 гг., с легкой руки королевы Марии-Антуанетты, обладавшей роскошной шевелюрой, женская прическа начала подниматься вверх — иногда на высоту до 70, а порой и до 100 см. Получалось, что иные прически были в несколько раз (порой в 8-мь) больше головы её хозяйки. Мэтр Леонар Боляр, придумал «чепчик для матушки», в который была вмонтирована специальная пружина. В компании почтенных матрон головку молодой модницы покрывал добропорядочный чепец, но едва франтиха покидала это строгое общество, она приводила в движение пружину и её головной убор увеличивал свою высоту втрое.
      Франция стала законодателем моды и в области причесок. От названия сложной прически-куафюра парикмахеров стали называть куафёрами. В Париже была создана Академия парикмахерского искусства куафёром его королевского высочества Людовика XV мэтром Легро. Накладные волосы, шиньоны, подвязанные лентами, украшенные перьями и цветами буквально «громоздились» на головах женщин. Соперничая между собой, куафёры изобретали и воплощали в жизнь всё новые и новые виды «искусственности», стараясь угодить всем вкусам, пристрастиям, а также сообразуясь с политическими переменами. Число разнообразных причёсок постоянно увеличивалось. В книге «Похвала парикмахеров, направленная дамам» их было перечисленно 3774 и только революция смогла полностью уничтожить моду на парики.

      В 1780 году мэтр Боляр придумал для Марии-Антуанетты сложную причёску, украшенную волнами шифона, перьями и драгоценностями. Для того чтобы её выполнить потребовалось изготовить каркас. Эта опора оплеталась волосами, маскируя железные или деревянные прутья. На такие высокие причёски использовали десятки шиньонов. Их крепили последовательно, рядами. Сами каркасы, чтоб их не утяжелять, заполняли батистовыми платочками или совсем тонкой бумагой, но иногда, после визита парикмахера, дамы недосчитывались ночных сорочек – в минуту вдохновения мастер пускал в ход всё, что попадалось под руку. Рассказывают, что однажды Леонар Боляр причёсывал графиню Разумовскую, которая хотела блеснуть на балу новой причёской. Как назло, ничего не было под рукой: фрукты, ленты, драгоценности – всё это уже устарело. Окинув взглядом комнату, он увидел короткие, красного цвета, бархатные панталоны графа, мгновенно разрезал их ножницами и соорудил огромный пуф, которым и украсил причёску. Это невообразимое сооружение имело громадный успех. В другой раз он очередной амбициозной даме водрузил на голову голубиные крылья. Натюрморт из овощей и фруктов был самым заурядным вариантом, разве что в Англии он назывался «Фруктовая лавка», а во Франции- «Английский сад».
      В последние годы XVIII века с изменением костюма несколько видоизменяется причёска. Она становится ниже - тип причёски «Принцесса Ламбаль». Форма её асимметрична. Букли становятся не модны. Волосы завивают и расчёсывают. Украшения используют намного меньше, а в 80-е пудра совсем выходит из моды. Белые парики заменяют на золотистые, рыжие, каштановые. Румяна исчезают, зато появляются белила. Входит в моду небольшой парик, завитый крупными локонами, с плоским шиньоном на затылке - «Анфан» (фр.дитя) - так называется причёска, придуманная королевой Марией-Антуанетой. Высокие «куафёры» исчезли, все придворные дамы одели небольшие парички с игривыми локонами.

      В конце правления Людовика XVI вошли в моду английские причёски, небольшие и низкие. С 1786 года начинают носить причёску «Щётка», у которой сзади делали длинную петлю из волос или ленты.

      Ни один поэт восхищённо воспел «ловушку для мужского сердца» - женские локоны:

Подчёркивая томность взгляда,
Где грудь и торжество слиты,
Два локона, как два снаряда
Для ловли сердца, носишь ты…

Но никто и никогда на думал и не говорил, насколько прозаическим методом эти локоны сооружаются – с помощью невзрачных бумажных пальоток, которые даже не изготавливались промышленным способом. Каждая дама перед сном, самостоятельно, накручивала бумажный рулончик на тесёмку и вот тебе – папильотка. Имелись в продаже папильоточные щипцы, на конце которых были вогнутые, как половинки орехов, углубления. Щипцы раскаляли, папильотку с накрученной на неё прядью, закладывали в эти углубления и прогревали. В будущем папильотки, поменяв название, превратятся в «бигуди».

      Торговля волосами росла всё больше и больше, и французская мода захватывает Европу: «со своими волосами» выходить в общество становится просто неприлично! Людовик XIV назначает при королевском дворе 40 ответственных по парикам, затем группу в 200 человек для всего Парижа. В конце XVIIIвека все – аристократы и буржуа – носят накладные волосы. Изготовители париков, горделиво называют себя «художниками по волосам». Они работают очень тщательно: ведь нужно отобрать подходящие волосы, обработать их, вычесать, трессировать и создать парик соответственно требованиям: по меркам, размеру и желаемой длины. На рынке волосы молодых крестьянок ценились выше, чем локоны горожанок, в то время как мужские волосы не были востребованы вообще. «Брильщики» и «стригуны» планомерно обходили французские деревни и монастыри, стремясь получить товар как можно более высокого качества из первых рук. Весьма популярны были волосы рыжего и светло-золотистого цветов из Шотландии. Золотистые волосы бретонцев ценились очень высоко. Со временем девушки перестали добровольно отдавать своё природное богатство. Однако «охотники за волосами» исхитрялись ловко срезать косы молодых девиц прямо в церкви или в публичном саду во время прогулки. В этом огромном водовороте Франция заняла очень выгодное положение: так экспорт «искусственных шевелюр» в 1865 году принёс ей более одного миллиона франков.

      Начинающаяся эпоха рококо питала склонность ко всему миниатюрному: маленькие ножки, изящные ручки, осиная талия, маленькая (в начале века) головна с маленькой причёской, кукольное личико с кукольным макияжем фарфоровой статуэтки. Всё что дожно иметь приятную округлость дополнялось при помощью толщинок, которые принято было называть «накладками». Взгляд должен быть томным, губки капризно надуты, ямочки и мушки – обязательный атрибут макияжа (писать отдельно о мушках не буду – очень много вариаций на эту тему в сети). Кокетливо-жеманная улыбка – основное оружие на балу. Начало XVIII – это поголовное увлечение румянами, которые обильно накладывают на уже покрытое белилами лицо. Причём не только щёки, но и около губ, виски и зону глаз украшали достаточно тёмными, коричневатого оттенка румянами. Эпоха правления Регента, который питал особую слабость к поздним возлияниям и обильным ужинам, недаром сделала основной украшающей краской – румяна. Придворные, которым присутствие на этих приёмах вменялось в обязанность, были утомлены до изнеможения. Белила, а особенно румяна скрывали следы усталости. Все, мужчины и женщины наносили толстым слоем румяна на лицо, уделяя особое внимание нижним векам. Считалось, что это придаёт особый огонь взгляду. И тем не менее любовь дам к пудре и румянам была вполне обоснованной, краски омолаживали лицо и заставляли сиять глаза, особенно при таинственном мерцании свечей. Поэтому модницы чувствовали себя юными и привлекательными, до старости танцевали на балах и маскарадах, кокетничали и предавались любовным страстям. Буржуа также начали румянить щёки, переняв моду у аристократов, но делали это не так ярко и наносили краску только на щёки.

      К концу 50-х годов XVIII века начинают ощущаться перемены и увлечение искусственностью постепенно сходит на нет. Общество отказывается от чрезмерно ярких красок и склоняется больше к естественности.

      Сильнейшее воздействие на высший свет оказывает Мария-Антуанетта, привезшая из Австрии традиционную любовь к гигиене тела. «…Каждый день она принимала ванну, в которую добавлялась смесь из очищенного сладкого миндаля, сосновых орехов, льняных семян, корня алтея и луковиц лилий. Вместо мочалки будущая королева использовала небольшой мешочек с отрубями. Безупречной гигиены требовала Мария Антуанетта и от своих придворных, поэтому вскоре ее окружение стали в шутку называть «парфюмерный двор». Новые стандарты гигиены, привезенные Марией-Антуанеттой из Австрии, поначалу вызвали непонимание и недоверие при дворе, но постепенно к ним привыкли и водные процедуры стали нормой…»

      Она очень любила цветы и в конце жизни назвала их своей истинной страстью. Однажды королева попросила своего придворного парфюмера создать аромат, который вобрал бы в себя всю атмосферу обожаемого ею Маленького Трианона. Изучив стиль Марии Антуанетты, палитру Жана-Луи Фержена и Национальный архив Франции, Элизабет де Федо объявила, что знает формулу королевских духов. Результатом её и работы парфюмерной компании Quest International стал парфюм M.A. Sillage de la Reine – нежный букет из роз, ириса, жасмина, туберозы и цветков апельсина, выгодно оттененный нотами кедра и сандала и переходящий в «базу» из бамбукового мускуса и серой амбры.

      Портретистка Виже-Лебрен, любимая художница королевы, увековечила исчезновение ярких румян с лица придворных дам. Теперь в моду входит великосветская бледность, но без помощи белил. Тело привыкает к принятию ванн, умеренность в еде становится нормой, что возвращает естественные краски лицу и абсолютно меняет его мимику; мечтательное выражение с искренней и лёгкой улыбкой на милом личике – вот эталон женской красоты, требования к которому ещё усилят провозглашения принципов всеобщего равенства.